Властелин - Страница 4

Пожалуй, еще никогда в деревне не было столь умелого и ответственного работника.

Вообще деревня Озерные Ключи оказалась приятнейшим местечком. Климат необычайно мягкий, зима короткая и теплая, а лето нежаркое. Дожди идут не редко и не часто, а точно в самый раз. Земля-кормилица родит так, что хоть иголку еловую посади — взойдет и заколосится. Неподалеку протекает небольшая речка, а чуть дальше раскинулось удивительно чистое озерцо, за которое деревня и получила название. К югу простираются заливные луга, а на западе стеной стоит лес, богатый грибами и ягодами. Хватает и дичи — тут тебе и кабан, и олень, и бобер, и лисица, и куница, и заяц. В реке водится карась, щука, сазан, судак, лещ и сом, а озеро кишмя кишит раками. Жители деревни охотятся, рыбачат, бортничают, разводят овец, свиней, лошадей и домашнюю птицу, растят на полях пшеницу, рожь, овес и ячмень, а в огородах — фасоль, горох, репу, редьку, брюкву, лук, чеснок и капусту.

Единственный недостаток Озерных Ключей — жизнь здесь на редкость тихая, сонная и скучная. Ривения вообще одна из самых мирных и спокойных стран, а эта деревня — одно из самых мирных и спокойных поселений в Ривении. Кроме рождений, свадеб, похорон и большой ежегодной ярмарки, в округе никогда ничего не происходит.

За десять лун, что Никто здесь прожил, самым крупным событием стала потеря уха деревенским кожевником. Тот напился вдрызг с соседом, деревенским пекарем, и во хмелю провозгласил, что ради друга готов на все. Последнюю рубашку отдаст, последним куском хлеба поделится. Жену — и ту забирай, не жалко!

На грязную рубашку пекарь не позарился. Хлеба у него хватало своего. А соседскую жену он отказался брать даже с доплатой. Однако к тому моменту пекарь выпил ничуть не меньше кожевника, поэтому и сказал, что рубашка, хлеб, жена — это все ерунда, мелочи. Если хочешь и в самом деле доказать дружбу — подари что-нибудь действительно драгоценное. Собственное ухо, скажем.

В пьяном угаре кожевник не колебался ни секунды. Мгновенно достал нож для шкур, отхватил себе правое ухо и вручил его пекарю. Тот восхитился самоотверженностью приятеля, помог перевязать рану и предложил обмыть это дело.

Правда, наутро кожевник раскаялся в своей щедрости и даже набил пекарю морду. Но забирать подарок все же не стал.

Больше ничего интересного за десять лун не произошло.

В день Бриллиантового Ворона Никто, как обычно, привел отару с пастбища. Как обычно, поужинал в доме старосты — эти добрые люди его практически усыновили. Как обычно, после ужина заглянул в харчевню — покалякать с мужиками, обсудить последние известия из столицы, перемыть косточки королевскому казначею, зачем-то придумавшему налог на виноделие, побороться на руках с кузнецом Валюхом.

Кузнец каждый раз проигрывал, но надежды все не терял.

Харчевня «У башни» стоит на этом месте уже семьдесят лет. Здесь удивительно уютно — с кухни всегда пахнет жареным мясом и свежеиспеченными пирогами, а тяжелые дубовые стулья помнят еще прадедов нынешних посетителей. Закопченные балки впитали столько ароматов, что от них можно отпиливать кусочки и есть вместо хлеба. На засиженной мухами вывеске изображен медведь, задумчиво читающий газету в тени крепостной башни.

Толстый усатый харчевник бухнул перед Никто огромную кружку пива. Своего пива в Озерных Ключах не варят — привозят из Владыкино. Там оно отменное — духмяное, янтарно-медового оттенка, с непревзойденным вкусом. Сделаешь глоток, размажешь пенные усы по губе и вздохнешь счастливо — точно в Сальван живьем попал.

Правда, на этот раз в пиве что-то плавало. Маленький рыжий таракан — все еще живой, отчаянно перебирающий лапками в попытке спастись. Никто придержал харчевника за полу и вежливо спросил:

— Скажите, а таракан тут так и должен плавать?

— Конечно, — невозмутимо ответил харчевник. — Это специально для аромата. В Гарийской Империи сейчас только так и пьют.

— И чего только эти гарийцы не придумают… — покачал головой Валюх, заглядывая в свою кружку. — Эй, погодь-ка! А почему тогда у меня таракана нет?!

— Прошу прощения, забыл положить, — поклонился харчевник. — Сей минут изловим и положим.

— То-то же. И какого попало не клади — выбирай пожирнее. Чтоб, значит, в самом соку был.

— Непременно.

Никто задумчиво отхлебнул из кружки, перебирая четыре двойных ночницы, полученных на сдачу. Ривенские монеты называются так же, как гарийские, — железные ночницы, серебряные солонки, золотые хлебницы и золотые же перечницы. Откуда пошли такие названия — богам известно. Правда, горсть соли действительно стоит одну солонку, а горсть перца — одну перечницу… зато хлеба на хлебницу можно купить целый мешок. Вот и поди разберись.

Раздумья пастуха прервала резко распахнувшаяся дверь. В харчевню вбежал восьмилетний мальчишка — Узюх, сын харчевника. Выглядел он ужасно взволнованным.

— Пап, там странные люди за околицей! — воскликнул Узюх.

— Странные люди? — вяло переспросил отец, протирая кружки. — Кто на этот раз — гарийские шпионы, хаоситы или монахи смерти?

— Это агенты Зла, пап! Я их подслушал — это настоящие агенты Зла!

— А, теперь уже агенты Зла… — понимающе кивнул харчевник. — Знаешь, они наверняка просто заблудились. Сам подумай — что агентам Зла делать у нас в деревне?

Узюх замялся, чеша в затылке.

— Иди-ка лучше помоги матери мыть посуду, — распорядился харчевник.

— Но, пап, я правда видел…

— Ну и хорошо. Видел и видел. Но посуда-то сама себя не вымоет, верно?